Алматы. 11 июня. КазТАГ – Ярослав Разумов. В этом году исполняется 35 лет одному из самых больших конфликтов в Центральной Азии – межэтническим беспорядкам на юге Кыргызстана в мае-июне 1990 года, в основном, в городе Ош. Событийную часть этой истории сегодня можно прочитать в той же «Википедии», мы побеседовали о причинах и последствиях тех событий с политологом, кандидатом философских наук, Рустамом Бурнашевым.
- Рустам, давайте начнем не собственно с экспертно-научных позиций, а с личных воспоминаний. Мы с вами тогда были в студенческом возрасте, когда на политические «землетрясения» обращают особое внимание. На меня Ош-1990 произвел сильное впечатление, хотя уже звучали другие кровавые конфликты в регионе. Ош выделялся масштабом, длительностью, тем, что власти явно испытывали трудности с его урегулированием. Потом, как всегда в таких случаях, пошли слухи о количестве жертв и проявлениях жестокости… Вы тогда жили в Ташкенте, помните свою реакцию и общества вокруг на те события?
- Не помню, чтобы у меня было какое-то личное глубокое переживание именно по этому конфликту. Он ведь происходил на территории Киргизии. Фоном была общая напряженность, которая нарастала по всему СССР в связи с актуализацией этнической дифференциации. В том пространстве, где я находился, эта напряженность тоже уже была: конфликт узбеков и турок-месхетинцев. И, конечно, коль скоро ты спрашиваешь о личной реакции, то у меня она проявилась, в первую очередь, в отношении окружавшего меня пространства, вопросов безопасности близких.
Что касается реакции общества, то, если она и была, то в открытом пространстве не проявлялась. Это ведь была еще эпоха СССР, где вся публичная сфера жестко регламентировалась. Вероятно, реакция на информацию по Ошу была в этнически узбекской части общества, но внешне и она не проявлялась.
- Ходило много слухов, что из приграничных регионов Узбекистана многие жители пытались проехать на своих машинах на юг Кыргызстана, на помощь узбекам, но не пустили внутренние войска СССР…
- В легендарном поле эта история существует, я слышал о ней не раз, но документальных подтверждений не видел. В свое время были прецеденты, когда исследователи с узбекистанской стороны хотели изучать те события, но доступ к архивным материалам оказался закрыт. Не знаю, как сейчас с этим. И в средствах массовой информации об этом ничего не было, это я увидел позже, когда работал в библиотеках со СМИ той эпохи, хотя и по другим вопросам. Ты же помнишь, что СМИ тогда были абсолютно советскими, лояльными власти, и о вопросах этнической мобилизации никто не писал. Если она была, то в информационном поле не отражалась.
- Официальный Ташкент в те события не вовлекался?
- Нет, такая оценка не корректна. Диалог в ходе конфликта однозначно был, но мы тогда жили в одной стране и отдельного «Ташкента» или «Фрунзе» (Бишкек в советское время назывался Фрунзе – КазТАГ) тогда просто не было. Позже, во время следующего ошского конфликта, в 2010 году, когда и Кыргызстан, и Узбекистан были уже самостоятельными государствами, руководство Узбекистана могло дистанцироваться от конфликта и говорить, что это – внутреннее дело Кыргызстана, и мы готовы принять беженцев, но не более. То есть, действовало с позиций поддержания суверенности, независимости, вытекающих из признаваемых всеми Вестфальских норм. В 1990-м это, конечно, не работало, диалог однозначно был как на уровне межреспубликанском, так и общесоюзном.
- Среди причин ошского конфликта на первом месте традиционно называют проблемы вокруг водно-земельных ресурсов. На ваш взгляд, это результат советской политики, того, как в ее рамках было организовано их распределение? Или есть что-то еще более глубокое?
- Конфликт был межэтническим. Объяснить его тем, что был дефицит воды, земель, проблемами с их перераспределением невозможно. Ведь тогда возникает вопрос, почему такие же конфликты не возникали как внутригрупповые, то есть, между киргизами и киргизами, или узбеками и узбеками? Ведь такие проблемы существовали повсюду. Хозяйственные проблемы среди причин ошских событий, безусловно, присутствовали, но они не являлись единственным фактором. Это нужно рассматривать на широком фоне, серьезном росте актуализации этнического фактора, который тогда, с конца 1980-х годов, происходил во многих регионах СССР. Основной раскол шел по линии «свой – чужой», которая определялась этническими факторами. Экономические проблемы были, все-таки, более фоновыми.
- При обсуждении причин практически любого позднесоветского конфликта, и ошский не исключение, звучит версия, что его организовывал «Центр», как тогда обобщающе именовали союзное партийное руководство и КГБ, чтобы иметь повод разгромить растущие оппозиционные движения. На мой взгляд, версия странная: везде такие конфликты приводили только к усилению антикоммунистических и сепаратистских настроений. Если только пойти в конспирологии еще дальше, и предположить, что именно этого «Центр» и добивался…
- Соглашусь. Сами эти напряженности лежали не в логике политического мышления центральной власти, там не могло быть интереса раскачивать межэтническую проблематику, это противоречило тем принципам, на которых стоял Советский Союз. Ведь, в итоге, он и развалился по этническим линиям. И потом, в отношении ошских событий такому взгляду противоречит еще и то, что они, к сожалению, повторились в 2010 году, когда уже того «Центра» в помине не было.
- А чем вы объясните ошский конфликт 2010 года?
- Там была та же самая модель, что и в первый раз, хотя немного сложнее. Понятно, что в Кыргызстане было, возможно, и есть противостояние между условным севером и условным югом, но оно дополнялось противостоянием между кыргызами и узбеками. Этнический фактор и там имел место. Вопрос о том, был ли он в 2010 году доминантным – это вопрос открытый, но то, что он был, это несомненно, коль скоро противостояние шло между двумя этническими группами.
- На мой взгляд, во время развала СССР трудно было предположить, что «номенклатура» конфликтов в регионе окажется такой широкой: Ош, серия, фактически, военных столкновений между Таджикистаном и Кыргызстаном, совершенно неожиданные события в Каракалпакстане в 2022 году… Но вот в последние годы государства демонстрируют реальное стремление решать конфликтогенные вопросы, вспомним, хотя бы, недавнее соглашение между Бишкеком и Душанбе. На твой взгляд, это – доминирующий тренд в региональной политике?
- Здесь начать надо с того, что я бы не стал в одном вопросе обобщать все те конфликтные точки, о которых ты говоришь. Они разные по наполнению и характеру, и по последствиям для региона. Например, Ошские события 1990 года были еще внутрисоюзным конфликтом, хотя они подтолкнули к тому, что в центральноазиатском пространстве начали активно говорить о необходимости межреспубликанского сотрудничества, начали появляться первые идеи того, что мы теперь любим называть региональной интеграцией. И в тот момент был и фактор едва ли не главного политического события для всего СССР - обсуждения идеи нового Союзного договора, который в наших республиках считали несправедливым, и они пытались объединиться чтобы при его осуждении выступать единым фронтом. Первая встреча в региональном формате произошла после Ошских событий, и это значимый исторический факт.
Если говорить о недавних конфликтах Кыргызстана и Таджикистана по поводу границ, это, в первую очередь, межгосударственные конфликты. Там этнический компонент, если и присутствовал, то он был минимален, вот те события действительно больше касались хозяйственных вопросов. Совершенно иная природа была у конфликта в Каракалпакстане, там межэтнического наполнения тоже, практически, не было, проблема возникла на фоне вопроса о некоей, символической, автономности, которую предполагалось убрать из новой редакции Конституции, а разъяснения проведено не было. То есть, обобщать эти конфликты я бы не стал.
- Мне кажется, объединяет их, при всех различиях, то, что они, за сравнительно короткий исторический срок, появились «вдруг», в ходе и после развала СССР…
- Распад любой целостной структуры – он всегда очень конфликтогенен, и конфликты проявляются самого разного характера.
- Ош-3, на ваш взгляд, он возможен?
- Это очень сложно прогнозировать. Для этого нужно делать исследования, у меня просто нет базы, чтобы говорить об этом. И то, не факт, что такое исследование будет обладать большой прогностической силой. Теоретически, конфликт возможен, если существует фрагментация общества по этническим линиям, выстраивание разной статусности этнических групп в формате «титульные» – «не титульные», есть вопросы внутренней структурированности этих групп. Но все это не всегда приводит к открытому противостоянию, чему в Центральной Азии немало примеров.
- Водохозяйственные проблемы нарастают и, в силу климатической и демографической динамики, очевидно, будут и дальше нарастать. Что вы думаете об этом в контексте нашей беседы?
- Конфликтный потенциал здесь, конечно, есть. Покойный президент Ислам Каримов еще лет 15 назад говорил, что водные вопросы могут стать причиной очень жестких конфликтов в Центральной Азии, вплоть до войн. Этот вариант сохраняется. Но, с другой стороны, у нас есть хорошие прецеденты, которые показывают, что в пятистороннем формате мы, все-таки, имеем достаточно эффективные механизмы договоренности по этим вопросам на межгосударственном уровне. Бывают, конечно, прецеденты локального характера, когда из-за обострения водных вопросов начинают границы закрывать, но и это события не насильственного характера, больше санкционные. Мы не готовы друг с другом воевать, готовы находить компромиссы, и я не думаю, что, по крайней мере, в обозримой перспективе, здесь в пятистороннем формате могут возникнуть межгосударственные насильственные конфликты.
- После победы движения Талибан в Афганистане там ставится вопрос об увеличении своего водозабора из бассейна Амударьи. Одновременно с движения снимается статус запрещенного, значит, это – легитимный международный партнер, его интересы надо, по крайней мере, обсуждать…
- Да, и это, конечно, важный новый вопрос. Пока Афганистан не вовлекается в диалог по поводу раздела водных ресурсов, во всяком случае, не вовлекается в публичном поле. Но думаю, что и там механизм договоренностей будет работать. Вот, именно с хозяйственной точки зрения, я оснований для открытых конфликтов в регионе не вижу.
- Благодарим за интервью!Источник фото: check-point.kz